Анатолий Маркуша.

"Николай Кибальчич".

Рисунки С. Бордюга.

Серия "Страницы истории нашей Родины".

Москва, "Малыш". 1986 год.

 

 

НА ДЕСНЕ-РЕКЕ

Есть на реке Десне в Черниговской области село Короп. Красивое село, с яблоневыми садами, окружённое полевым простором, прикрытое лёгким прозрачным небом.

Здесь, в Коропе, в 1853 году в семье священника родился Николай Кибальчич. Как всякий деревенский мальчишка, он рано познал крестьянскую работу, научился пахать, ходить за лошадьми. С особенным удовольствием гонял со сверстниками в ночное. Случалось, участвовал в разбойных набегах на соседские сады: чужие яблоки испокон века всем ребятам кажутся слаще своих.

Жил мальчуган, подрастал как все. И ничем особенным от других ребят не отличался. Вот только память у него была цепкая и наблюдательность удивительно острая. Ко всякой взрослой работе маленький Николай Кибальчич приглядывался с интересом: и как косы отбивают, и как мельничьи постава переставляют, и как тележные колёса железными шинами обтягивают, и почему кузнецы в два стука по наковальням колотят – всё его интересовало.

Рано замечать он стал и несправедливость – одни богато живут, другие – бедно. Почему?

Пытался у бога спрашивать. И неудивительно: в доме священника рос. Считалось – всё на земле от бога, всё в его власти. Но бог молчал. Хмуро поглядывал на мальчонку с тёмных икон, освещённым огоньками негасимых лампад.

Подошло время, и Николая Кибальчича отправили в Новгород-Северский, в духовную семинарию. Было такое заведение церковное, детей священников принимали туда охотно.

Родители рассчитывли и надеялись, что их сын пойдёт по отцовской дороге – выучится и станет служить богу.

Сурово жилось воспитанникам семинарии за монастырскими стенами. Под разноголосые звоны многочисленных церковных колоколов – уму непостижимо, для чего столько их было в маленьком, всего на девять тысяч жителей, городке Новгород-Северском, - корпели над церковными книгами молодые люди. И строгость здесь царила необыкновенная: послушанье ценилось превыше всего, а чуть что не так – розга, карцер. Спрашивать и рассуждать не полагалось. Только учить, запоминать, повиноваться.

Николай Кибальчич мог без особых трудов овладеть семинарской премудростью – у него были редкие способности к учению, - да не по душе пришлись пытливому и наблюдательному юноше местные порядки.

 

ВЫБОР СДЕЛАН

Луна, большая и круглая, висела над городом. В душном дортуаре – длинной общей спальне – ворочались, всхрапывали, бормотали три десятка семинаристов. Тускло светила лампада в красном углу – под образами.

Кибальчич не спал. Он глядел сквозь стрельчатое окно на ясную луну и думал: что делать? Терпеть, зубрить, прикидываться всем довольным?... Но для чего? Положим, он закончит семинарию и пойдёт в церковную службу… Какая будет польза людям от его жизни?

Он рано понял – жить надо с пользой для других. А станет он священником – будет обманывать, пугать людей, внушать им мысли о покорности.

Здесь много толковали о совести. А что такое совесть? Это прежде всего – не обманывать самого себя, не подлаживаться под других, жить, думать, действовать так, как считаешь правильным и честным. Совесть не позволяла Кибальчичу оставаться в семинарии.

И он сбежал.

В то время Николаю Кибальчичу было восемнадцать лет. На свой страх и риск отправился молодой человек в столицу, в Петербург. Здесь он записался (в те времена не надо было поступать – достаточно было записаться) на первый курс Института инженеров путей сообщения. Железные дороги были тогда ещё новым и весьма модным делом. Путейский институт готовил лучших инженеров России. Но Кибальчич полного курса не завершил, хотя и учился вполне успешно. Его всё больше волновали судьбы людей, его не покидала мысль, как не просто работать, а сделать для человека возможно больше добра, принести ему самую большую пользу.

И Кибальчич перевёлся в Медико-хирургическую академию.

Но не стал Кибальчич ни священником, ни инженером, ни врачом. А сделался революционером. Всего себя без остатка отдал борьбе с царём, с самодержавием, с несправедливыми порядками.

А началось это так.

 

АРЕСТ

На очередные летние каникулы в 1875 году Кибальчич поехал к брату. Брат жил в Киеве. Каникулы – время свободное, и Кибальчич много гулял, купался в Днепре, совершал загородные прогулки. В окрестностях Киева он случайно познакомился с одним крестьянином. Разговорились о жизни. Молодой Кибальчич выслушал горький рассказ крестьянина о беспросветности его существования. Хотя крестьянин и все его домочадцы много и старательно работали, жизнь их год от года становилась ещё тяжелее. И звучало в словах крестьянина искреннее недоумение: как, мол, ни бейся, а толку – чуть. Почему?

Крестьянин был грамотным, что по тем временам было большой редкостью. Грамотные работники для помещиков невыгодны. Тех, кто вместо подписи мог только крест нарисовать, кто не читал ни газет, ни книг, легче было обманывать.

И вот дал Кибальчич своему знакомому почитать вроде бы совсем невинную книжечку – сказку о четырёх братьях. Сказка эта была не простая – намекала на несправедливость жизни при царских порядках. Ясно, что такая книжечка считалась властями вредной, опасной, как ещё тогда говорили – крамольной.

И случилось, местное начальство о той крамоле прослышало. Провели дознание: кто завёз? Откуда? Для чего? Куда девался крамольник?

Следствие шло медленно и трудно. Докопались до имени подозрительного студента – Кибальчич, узнали – из Петербурга приезжал. В конце концов разыскали, арестовали и приговорили к тюремному заключению сроком на один месяц.

Месяц. Вроде бы и не так много. Только выпустили Николая Ивановича Кибальчича из тюрьмы через два года и восемь месяцев! О нём как будто забыли, а скорее запугать решили, на всю жизнь от революционной работы отвадить…

Но не тут-то было! В незаконном томительном заключении Кибальчич мучительно думал: что же это творится в стране? Как жить дальше? Где искать справедливость? Долгими тюремными ночами он прислушивался к голосу своей совести и решил: надо бороться с царём, надо поломать порядок, при котором работающий голодает, а тот, кто не трудится, получает все блага и удовольствия жизни. Бороться за справедливую жизнь – это самое большое, что он, Кибальчич, может сделать для людей.

И вот тюрьма позади, Кибальчич наконец-то на свободе, теперь он – сознательный революционер. Вскоре Николай Иванович Кибальчич становится членом революционной организации «Народная воля».

 

ПОКУШЕНИЕ НА ЦАРЯ

Члены революционной организации «Народная воля» считали, что надо убить царя, уничтожить его приближённых, изменить образ правления в России.

На царя Александра II было совершено не одно покушение, но Александру II удавалось избежать возмездия.

Вот почему новое, седьмое, покушение готовилось с особой тщательностью. «Народная воля» решила: на этот раз царь ни в коем случае уцелеть не должен.

Кибальчич возглавил тайную типографию. Здесь они печатали ту самую крамольную литературу, что должна была открывать глаза народу, показывать, где враги, а где друзья, как бороться с притеснителями. Это было очень важное, но ещё не самое главное дело Николая Кибальчича. В то же время он внимательно читал всё, что мог достать о взрывчатых веществах. Читал на русском, немецком, французском, английском языках.

Он не только читал на четырёх языках, но ещё ставил опыты, тайно изготовлял и в глухих оврагах испытывал бомбы. Потом, на суде, генерал Фёдоров, которого пригласили в зал заседания, чтобы он оценил эти бомбы с точки зрения военного специалиста, скажет, что Кибальчич изготовил свои бомбы с крайним искусством и довёл их до полного совершенства.

…Первое марта 1881 года. Карета мчала царя во дворец, поскрипывали колёса по рыхлому, слегка смёрзшемуся снежку.

Бомбу, изготовленную Кибальчичем, метнул Николай Рысаков. Раздался страшнейшей силы взрыв, взметнулись с деревьев и загомонили в небе вороны. Но… царь снова уцелел. Рысакова схватила охранка.

Александр II проворно выскочил из кареты, подошёл к арестованному:

- Кто таков? – резко спросил царь.

- Мещанин Николай Рысаков.

К месту происшествия бежали люди.

- Батюшка… Государь… Как государь?! – волновались приближённые.

- Слава богу, - успел произнести царь.

- Ещё слава ли богу?! – крикнул Рысаков.

И тут громыхнул второй взрыв – это Игнатий Гриневицкий почти вплотную приблизился к царю и метнул под ноги вторую бомбу.

С Александром II было покончено.

Гриневицкий тоже погиб.

Но… убийство царя не изменило судьбу России: страной стал правит новый царь. Править по тем же царским законам, жестоким и несправедливым. Революционеры понимали, что для создания справедливой жизни в стране надо изменить все порядки, установить новые законы.

Непосредственного участия в убийстве царя Николай Кибальчич не принимал. Но бомбы были изготовлены его руками.

Через две с половиной недели Николая Кибальчича арестовали.

Последние дни жизни, проведённые Николаем Кибальчичем в заключении, на суде, в ожидании казни, оказались самыми поразительными из всех, прожитых им на земле.
А прожил он – всего 28 лет.

 

ДЕСЯТЬ ПОСЛЕДНИХ ДНЕЙ

Шёл суд. Кибальчич не отпирался – да, виновен, готовил покушение на царя… Он прекрасно понимал: жить осталось немного. Приговор может быть только один – смерть. И мучило Николая Ивановича не сознание безвыходности его положения. Вступая в ряды народовольцев, он знал, на что шёл. И теперь не раскаивался. Он беспокоился – хватит ли времени закончить, дописать свой научный проект. Он верил, что его научные идеи не пропадут, их по достоинству оценят учёные…

Эта вера делала его счастливым даже в те ужасные предсмертные дни.

А изобрёл Николай Кибальчич реактивный летательный аппарат. Это была пока не детально разработанная машина, а набросанная от руки схема. Но в своём проекте Кибальчич предусмотрел все основные черты будущего реактивного двигателя, обдумал систему управления летательного аппарата, очень напоминающую ту, что используется сегодня в космических кораблях.

За два дня до казни Николай Иванович Кибальчич обращается к министру внутренних дел:

«По распоряжению вашего сиятельства мой проект воздухоплавательного аппарата передан на рассмотрение технического комитета; не можете ли, ваше сиятельство, сделать распоряжение о дозволении мне иметь свидание с кем-либо из членов комитета по поводу этого проекта не позже завтрашнего утра или, по крайней мере, получить письменный ответ экспертизы, рассматривавшей мой проект, тоже не позже завтрашнего дня».

Никто никуда на самом деле его проект не посылал. На прошении Кибальчича сделана надпись:
«Приобщить к делу о 1 марта. Давать на рассмотрение учёных теперь едва ли своевременно и может вызвать только неуместные толки».

Этот проект пролежал запечатанным в архиве полицейского управления тридцать шесть лет и был опубликован лишь в конце 1917 года.

Пройдёт не одно десятилетие, и видный историк нашей авиации К. Вейгелин напишет:

«Бесспорно, крупным техническим талантом обладал студент Н. И. Кибальчич, тот ярый революционер, который поплатился жизнью за активное участие в народной расправе с царём Александром II. 1 марта 1881 г. Кибальчич спроектировал «воздухоплавательный прибор с пороховыми свечками», т. е. с ракетами».

Кибальчича вместе с другими участниками покушения на царя – Желябовы, Перовской, Михайловым, Рысаковым – казнили.

Казнили публично. Думали устрашить действовавших в подполье революционеров, тех, кто должен был прийти и действительно пришёл на смену своим погибшим товарищам.

* * *

 

Герои не умирают – это не просто слова.

Дело свободы, за которое отдал жизнь Николай Иванович Кибальчич, живёт и ширится во всём мире.

И никого не удивляют сегодня реактивные самолёты, и все привыкли к тому, что на самые высокие орбиты поднимаются космические корабли, - а ведь всё это тоже продолжение жизни Николая Ивановича. И не зря назвали его именем один из лунных кратеров, расположенный на невидимой стороне ночного светила, кратер, сфотографированный нашим космическим кораблём.

 

ПИСАТЕЛИ. АЛФАВИТНЫЙ КАТАЛОГ.

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ БОРДЮГ (1953)

 

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: